1) негативное ожидание. Всем действиям врага в прошлом, настоящем и будущем приписываются деструктивные намерения, направленные на нашу собственную группу («Все, что делает
враг, либо плохо, либо имеет недобросовестные мотивы»);
2) возложение вины на врага. Враг рассматривается как источник всех бед, обрушивающихся на группу («Враг виновен в существующих трудностях и негативных обстоятельствах»);
3) идентификация со злом. Система ценностей врага представляет собой противоположность нашей собственной системе ценностей («Враг олицетворяет противоположность нам и тому, за что мы боремся; враг стремится уничтожить наши главные ценности и поэтому сам должен быть уничтожен»);
4) мышление с нулевой суммой («Что хорошо для врага, плохо для нас, и наоборот»);
5) стереотипизация и деиндивидуализация («Любой, кто принадлежит к вражеской группе, наш враг»);
6) отказ проявить эмпатию («У нас нет ничего общего с врагами; никакие факты или информация не изменят нашего восприятия; опасно, саморазрушительно и неуместно исходить из гуманных соображений и этических критериев по отношению к врагу»).
В отношении США 6-й признак, к счастью, в массовом сознании сформирован не был.
В отношении власти... Идея о деанонимизации сотрудников Росгвардии с указанием телефонов, адресов и пр. мне кажется шагом к окончательному формированию образа врага. Этот тренд не кажется мне положительным. Это означает, что по уровню морального развития общество не переросло власть. Хотелось бы надеяться, что это не так. В противном случае - бунт, бессмысленный ( в отсутствие консолидирующей идеи) и беспощадный?
Анастасия Николская