Я ничего не понимаю, я не военный эксперт, я не понимаю, как нужно учить военных, но когда говорят, что в Англии, Франции, США по три, а у нас 61, мне кажется, что что-то здесь не так объективно. Была задача сократить их до 10. Порядка 20 с чем-то до сих пор сохраняется, сейчас Шойгу гордо рассказывает, как он их восстанавливает, как он их защитил. Была совершенно очевидная и понятная задача — оптимизировать эту совершенно неоптимальную сеть.
Нужно ориентироваться на лучшие мировые стандарты, которые в принципе заданы. Знаете, сколько у Российской Федерации танков? 18 тысяч. Это больше, чем у США и Китая вместе взятых. Допустим, у большей по численности населения и экономике, чем Россия, Бразилии 400 с небольшим. Вопрос: зачем нам такое количество танков?
Михаил Соколов: Может быть специфика военной доктрины, что на танках ехать до Ла-Манша.
Дмитрий Некрасов: Советская модель очень сильно отличалась от того, что принято на Западе. Сердюков по всей линии своих изменений и реформы пытался привести нас к неким средним западным нормам. Сейчас очень многие процессы, насколько я их понимаю, развернулись вспять или, по крайней мере, приторможены. Многие из сердюковских реформ были не доведены до конца, мы скорее сейчас наблюдаем реакцию, нежели их продолжение.
Михаил Соколов: Павел, две военные чисто темы подняты Дмитрием Некрасовым. Про танки, зачем действительно столько танков и зачем столько военных училищ?
Павел Фельгенгауэр: С танками все просто. Потому что сейчас в военном ведомстве все заполонили танкисты. Начальник Генштаба Герасимов, он воспользовался сирийской кампанией, чтобы своих друзей-приятелей расставить везде. У нас даже воздушно-комические силы возглавляет Суровикин, который по сути тоже танкист. Ходят слухи, что начальником штаба флота будет тоже танкист. Для того, чтобы было много танковых генералов, нужно много танковых соединений. Так что все очень просто и логично. Даже не то, что они собираются на этих танках куда-то ездить, во-первых, они верят, что танки — это оружие победы, и потом это много танковых соединений.
Михаил Соколов: А с военными училищами что тогда?
Павел Фельгенгауэр: Надо производить очень много офицеров для массовой мобилизации. Это еще советская система. В СССР вообще хотели 25 миллионов развернуть вооруженные силы в случае особого периода, большой войны. Сейчас, конечно, планы здорово сократились, но перепроизводство офицеров продолжается.
В США в офицерском корпусе выпускников военных академий процентов десять в общем, остальные офицерские должности занимают выпускники гражданских вузов, которые получили военную дополнительную подготовку. Потому что значительная часть позиций в современных вооруженных силах — это технические позиции, там не нужно специфическое военное образование, а нужно быть программистом, инженером. Не нужно вести солдат в атаку, солдат в атаку ведет очень небольшое число людей. А у нас продолжают массово испекать этих лейтенантов, которые потом либо разбегаются, хотя их подготовка стоит дорого, либо их потом нужно производить до полковников, потом перепроизводство полковников.
В свое время больше 150 тысяч было полковников, когда Сердюков начал реформу, стал их сокращать. Реформу военного образования, которое хотели вестернизировать и модернизировать, ее Шойгу успешно развалил полностью. С этим придется разбираться в дальнейшем, потому что вооруженные силы того вида, которые он создал, они мало жизнеспособны окажутся в современных и будущих вооруженных конфликтах.
Михаил Соколов: Концепция остается, судя по некоторым заявлениям того Шойгу, прежней. То есть «Россия вполне эффективно противостоит Америке, благодаря нашей науке, промышленности, новым разработкам», - это цитата из министра. Суть — это то, что без ощущения внешней военной угрозы и утраты своего влияния вообще российская политическая система нежизнеспособна получается?
Павел Фельгенгауэр: Так называемая «партия войны» в высшем руководстве, не только Министерство обороны, Генеральный штаб, это и Министерство иностранных дел, спецслужбы всяческие. Их общая идея — это то, что на нас нападают, в будущем будет серьезная война. Об этом сказано, насколько можно судить, в плане обороны, который был принят в 2013 году, поданный Шойгу и Герасимовым, о том, что в 2020-е годы будут большие войны, либо региональных несколько, либо одна глобальная, ядерная.
Наступают 2020-е годы, подходит время больших войн, к этому готовились, на это была нацелена программа перевооружений. Теперь надо доказывать, что деньги были потрачены не зря, не просто так триллион долларов пустили коту под хвост, готовя все эти танки и прочее к ненужной войне, значит надо, чтобы угроза нарастала. Вот на Чукотке развернули дивизию береговой обороны. Готовятся к войне в Арктике, там противокорабельные ракеты у моря Лаптева ожидают подхода американских кораблей, которые они должны уничтожать. Готовятся к большой войне по всему периметр границ.
Это советский подход, что мы окружены врагами со всех сторон, должны готовиться к большой войне. Субъектность уже во многом все равно потеряли, потому что есть хороший пример, когда Путин лично говорил, что не надо накладывать больше санкций на Северную Корею, а через неделю в Совете безопасности наш представитель голосовал за санкции, потому что в Пекине сказали, что голосовать за санкции надо. Россия подчиняется Китаю по всем вопросам, касающихся Северной Кореи.
Михаил Соколов: Александр, что вы нашли важного и судьбоносного в этом интервью министра обороны? Для меня, например, эта фраза Шойгу, что «на Западе уже давно созданы лекала и алгоритмы свержения любой неудобной для них законной власти в любой стране». Тут он приводит в пример Югославию, которую якобы расчленили нашесть стран «демократическими» бомбардировками в 1999 году. Это при том, что четыре республики ушли из Югославии еще в 1991 году до этого известного конфликта.
Александр Гольц: Что касается этой фразы, то здесь нет ничего особенно нового, потому что в российской военной доктрине в 2014 году было написано, что «цветные революции являются новой формой военных действий. Далее там несколькими строчками ниже написано, что противник будет атаковать, на первом этапе войны будет устраивать массовые протесты, будет действовать с помощью спецназа. То есть вражеские диверсанты поставлены на одну доску с протестующими гражданами. В конце прошлого года начальник Генштаба Герасимов говорил нам, что ужасные американцы разрабатывают стратегию «Троянский конь», которая предполагает провоцирование массовых беспорядков с одновременными точечными ударами. Они живут в этом во всем.
Я не думаю, что господин Шойгу сам верит в эту чушь, потому что все-таки перестал он выступать с интервью решительным образом с начала украинского кризиса. У меня было подозрение, что он, как человек не глупый, не хочет себя со всем этим ассоциировать. Время приспело и надо заявить во всеуслышание, что он действует в рамках генеральной линии.
https://www.svoboda.org/a/30179138.html