И дальше вопрос состоит в следующем: является ли это лично для меня или для кого-то другого некой высшей материальной ценностью, ради которой нужно иногда поступать вопреки своим сиюминутным интересам?
Если кому-то это абсолютно безразлично и, условно говоря, имеет право на существование такая позиция что «мне глубоко безразлично, что будет тогда, когда меня, скорей всего, уже не будет или, по крайней мере, я буду довольно престарелым человеком и меня это будем мало интересовать, или это будет касаться моих детей и внуков, то тогда, в общем и целом можно не занимать какой-либо активной позиции.
Потому что я могу честно сказать, что я считаю, что так уже сложилось, что много в этой стране сейчас существует по инерции. И в некотором смысле, исходя из эгоистических и сиюминутных интересов, которые, собственно, и преследует подавляющее большинство жителей этой страны, им выгоднее было бы, чтобы Путин был вечно.
Если бы в теории это было бы возможно, то, может быть, все и надо было оставить, потому что плата за всё то, что сегодня происходит, она будет довольно серьезная. И после любого начала перемен будет обвал, к сожалению. То есть такой ситуации, при которой у нас есть Путин — но я говорю: Путин не как личность, а Путин как определенную политику, — и вот в какой-то точке она исчерпает себя. Так вот, когда она исчерпает себя, будет такая глубинная структурная перестройка всего, что всё рухнет.
М.Максимова― Во-первых, получается такой замкнутый круг. Потому что когда я общалась с людьми, они говорят, что «мы не хотим повторения 90-х. Это как аргумент того, почему мы хотим, чтобы Путин правил до 36-го или еще что-то». И вот нет ответ на вопрос «А что будет, когда он умрет, потому что все мы смертны?» Они говорят: «Не знаю что, но вот Путин-2, Путин-3…».А можно как-то стимулировать, что ли, эти изменения?
В.Пастухов― Во-первых, я понимаю людей и понимаю, что 90-е годы — это травматический очень момент достаточно, и он в подсознании будет очень надолго. Единственное, что я могу сказать, что тот, кто не хочет повторения 90-х, может дождаться 1917 года и пятилеточки после него. И это будет покруче, чем 90-е.
К сожалению, за всё надо расплачиваться. За вот эту политику невмешательства, при котором все, что происходит вокруг, меня не касается, меня это не трогает. Если кто-то там сидит, то пока я не сижу, это я не сижу, а если кто-то где-то ворует, то все равно, пока мне на хлеб хватает, это не страшно. А если, вообще, это всё не по-божески, ну, так кто сказал, что те, кто придут после, будут лучше? Понимаете, вот за это всё рано или поздно придется платить. И чем раньше вы вмешаетесь, тем меньшую плату вы заплатите.
Знаете, бог — это банк. Мы всё время у него в кредите. Чем дольше ты не платишь по кредиту, тем больше нарастают проценты.
М.Максимова― Ну, остается только надеяться, что как-то понимание этого придет.
В.Пастухов― Жизнь поможет. Она хороший учитель. Это понимание придет не просто потому, что кто-то захочет понять, а потому что будет нарастать дисфункция этой системы, которая будет бить по голове уже не отдельных людей, а целые слои. И это будет вбивать в голову понимание. К сожалению, никакого другого способа история обучать не знает.
https://echo.msk.ru/programs/personalno/2667217-echo/