Саша Чёрный
ГОЛОС ОБЫВАТЕЛЯ
В двадцать третьем году весной
В берлинской пивной
Сошлись русские эмигранты:
«Наемники Антанты»,
«Мелкобуржуазные предатели»
И «социал-соглашатели»…
Тема беседы была бескрайна,
Как теософическая тайна.
Что такое эмиграция?
Особая ли нация?
Отбор ли лучших людей?
Или каждый эмигрант злодей?
Кто-то даже сказал на весь зал:
«Эмигранты сплошь обыватели!»
А ведь это страшней, чем «социал-соглашатели».
Прокравшийся в зал из-под пола
Наканунский Лойола
Предложил надеть на шею веревку
И вернуться в советскую мышеловку, –
Сам он в силу каких-то причин
Возлюбил буржуазный спермин.
Спорящих было двенадцать,
Точек зрения – двадцать,
Моя, двадцать первая, самая простая,
Такая:
Каждый может жить совершенно свободно,
Где угодно.
В прежнее время –
Ногу в стремя,
Белье в чемодан,
Заграничный паспорт в карман,
Целовал свою Пенелопу и уезжал в Европу.
В Аракчеевской красной казарме
Не так гуманны жандармы:
Кто откупается червонцем,
Кто притворяется эстонцем,
Кто просто, сорвавшись с цепи,
Бежал сквозь леса и степи…
Тысячам тысяч не довелось, –
Кое-кому удалось…
Это и есть эмиграция,
Цыганская пестрая нация.
Как в любой человеческой груде,
В ней есть разные люди:
Получше – похуже,
Пошире – поуже,
Но судить нам друг друга нелепо,
И так живется, как в склепе…
Что же касается «завоеваний революции»,
О которых невнятно бормочут иные конституции,
То скажу, как один пожилой еврей
(что, пожалуй, всего мудрей):
Революция очень хорошая штука, –
Почему бы и нет? Но первые семьдесят лет
Не жизнь, а сплошная мука.
1923 год